Годы фашистской оккупации для жительницы Борисовки были самым трудным и страшным периодом жизни

Валентина Павловна Гаплевская – известная в нашем районе женщина. Сорок пять лет она отдала служению медицине. Практически все годы работы связаны с детским отделением районной больницы. Многие борисовцы помнят теплоту её рук и заботу.

Валентине Павловне было всего пять лет, как на нашу землю пришёл оккупант. Так получилось, что воевать враг с нашей страной планировал молниеносно, даже не предполагая, что наш народ не только даст ему по зубам, но и выбьет окончательно в мае 1945 года. Да, это было сделать неимоверно трудно. И понадобились для этого не месяцы, а целые годы.

«Маленькая тогда совсем была, – вспоминает Валентина Павловна. – Но даже сейчас, когда я прожила столько лет, те события не забыты, помню всё до мелочей:  каждый день, час. Да что там – помнятся даже минуты».

Фашисты стремительно продвигались на восток СССР в первые месяцы войны. В октябре сорок первого кованый сапог уже топтал борисовскую землю.

«Видели всякого и всяких. Наши отходили. Какая-то часть шла мелкими группами по окраине посёлка. Несколько групп солдат отступали прямо по полям совхоза «Борисовский». Сильно гремело там, где сегодня заправочная станция. Земля гудела от взрывов, стрельба-пальба. В дом забежали военные и сказали, чтобы мы уходили от немцев. Но куда? Всё кругом грохочет. Ушли первый раз мы на Ланок. Были там двое суток. Второй раз, когда немцы заходили в Борисовку, уходили в Дубино. Одна бабушка приютила нас и ещё три семьи. И опять всё грохотало  и пылало. На этот раз сильные бои были на въезде в Борисовку со стороны Станового, – продолжала собеседница. – Выскочу из дома, смотрю в сторону своего дома – сильный пожар. Думали, что он горит, а то полыхало отделение совхоза».

Когда Валентина Гаплевская вместе с семьёй вернулись в дом, увидели там мёртвого солдата и раненую женщину в военной форме.

«Недолго думая, солдата спрятали в стог соломы в огороде, а женщину раздели, форму спрятали. Когда в дом ворвался вооружённый мадьяр, мать сказала, что это дочь и она больны тифом. То ли он понимал русский язык, то ли слово тиф ему было знакомо, но его из дома словно ветром сдуло. За жизнь женщины мы боролись и днём и ночью. Когда  пришла в себя, сказала, что её зовут Марусей, а солдата – Михаилом. Вскоре она уехала», – продолжила женщина.

В 1954 году Валентина Гаплевская была в Москве. Обращалась в несколько бюро розыска, но Марусю не нашла. Разыскивала и родных Михаила, даже фамилию его узнала – Пономаренко.

«У него в шинели были документы, которые впоследствии забрали у нас работники военного комиссариата. И даже адрес был. Но всё время по запросам приходил один и тот же ответ, что его семья эвакуирована. Вот и недавно звонила по линии военкоматов в Грайворон, Белгород в надежде, что всё-таки найду зацепку, отыщется хоть кто-нибудь. Но нет. Так и покоится его прах на том огороде, где когда-то мы прятали его. Мы до сих пор поминаем его по всем церковным канонам. А как по-другому?», – говорит героиня.

Помнит Валентина Павловна и как немцы второй раз вернулись в Борисовку. Они с соседями и родственниками тогда прятались в погребе, надеясь, что скоро всё затихнет.

«Тишина, а тут непонятная речь, – вспоминает собеседница. – К немцам мы постепенно привыкли.  Хотя и понимали, что, если что-то не так с нашей стороны, – жди беды. Лучше на глаза не попадаться».

Трудно представить жизнь пятилетней девочки в погребе. В зимнее время  он согревал лишь тем, что в нём температура была выше уличной. Питание? Пока была корова, было легче. Стало труднее, когда началось «матка, млеко, яйко».

«Сколько лет прошло, а вот не забывается вкус тех военных оладушек, – продолжала вспоминать Валентина Павловна. – Тёртое перепревшее коричневое зерно с разбомблённого элеватора, мелко нарубленный конский щавель, мёрзлый картофель.  А был случай, когда я с голоду нашла возле печурки какой-то кусочек, чем-то напоминающий корочку хлеба. Подула на него и – в рот, давай жевать. А это оказался  завалявшийся кусочек мыла. Пена изо рта пошла. Когда теперь вижу в мусорном контейнере выброшенный хлеб, причём не кусочек, а целый батон, плакать хочется. Не знает цены хлебушку нынешнее поколение, не видело тех ужасов, что мы пережили. Я и врагу не желаю такое пережить, но хлеб-то ценить нужно!».

Валентина Павловна, как бы подводя итог беседы, поделилась своим мнением о пережитом.

«То было страшное время. Были мы детьми, испытали голод, холод, послевоенную разруху. Хватило духа пережить все ужасы, впоследствии стать полезными для людей и страны в целом. Детей своих воспитывали в правильном русле. Так что меня не оставляет надежда, что впереди у всех нас всё будет хорошо, всё плохое переживём, и оно со временем начнёт забываться».