Никто, кроме нас. Этот девиз стал для Михаила Летова главным в жизни с первого дня службы по призыву

Служить так служить!

Михаил Летов родился в Острогожске Воронежской области в семье военного. Его отец был техником по самолётам. В отставку ушёл в 1946 году.

«Хотя экипажу в составе Валерия Чкалова, Георгия Байдукова и Александра Белякова не удалось поставить рекорд по дальности перелёта, именно они стали первопроходцами авиапути через Северный полюс. За это получили звания Героев Советского Союза. И моему отцу посчастливилось учиться у одного из этих легендарных людей. Он к середине Великой Отечественной войны окончил 1-ю Рязанскую высшую школу штурманов ВВС под руководством Александра Васильевича Белякова и до самой Победы обслуживал эскадрильи на прифронтовых аэродромах. Когда смотрел фильм «В бой идут одни старики», всегда плакал. Говорил, что самое тяжёлое – ждать: кто вернётся, кто нет. После войны в Острогожск из эвакуации вернулись мама и две мои старшие сестры, а в 1946-м и отец. Его назначили директором предприятия «Заготзерно». В 1948-м родился я, а в 1954-м – младшая сестра, так что я рос в многодетной семье. Сестра Нина вышла замуж за борисовского парня, который служил по призыву в Острогожске, и после его демобилизации они переехали в Борисовку и прожили всю дальнейшую жизнь здесь. Так что я задолго до знакомства со своей нынешней супругой ещё подростком бывал в Борисовке, когда гостил у сестры».

После десяти классов в 1967 году за два дня до наступления призывного возраста Михаил Летов получил повестку. В ней ему предписывалось явиться в военкомат в день 18-летия.

«И было это по моей просьбе, – с определённой долей интриги сообщил Михаил Тихонович. – Я до армии работал в «Межколхозстрое»: сначала учеником столяра, а потом ко мне присмотрелся парторг и выдвинул на должность секретаря комитета комсомола. В Острогожске была военная часть, и начальник политотдела планировал принять меня в политотдел инструктором. Я подумал: «Что же это будет за служба в армии, если я буду видеть из окон казармы или с эстакады свой дом?!» Пошёл, поговорил с замом военкома, а он сказал, что, если я не хочу в городе служить, пока военком будет в отпуске, он отправит меня, куда захочу. Разговор состоялся в мае. В июне вызывает он меня: «Михаил, у нас тут десятидневные курсы по прыжкам. Пойдёшь?» «Конечно, пойду». Пришла повестка: на 10 дней отбыть под Воронеж. Там мы совершили по три прыжка с «кукурузника». Для первого прыжка готовились шесть дней. А потом каждый день в 4 часа утра, чтобы ни ветерка, ни облачка, прыгали. Со всей области привезли нас 180 человек, а в итоге остались только 90. Половина сдалась сразу, в этом и был смысл: отобрать способных именно к такой службе».

И вот 15 ноября пришла повестка с предписанием призывнику Летову 17 числа, непосредственно в день рождения, прибыть с вещами в военкомат. Собрались родственники, друзья, проводили, как положено, и, пока военком был в отпуске, новобранец пополнил ряды десантников.

Армейские будни

«Сначала нас доставили в Воронеж, там погрузили в эшелон (мы не знали, ни куда, ни сколько будем ехать) и привезли в Литву – город Каунас. Прикомандировали к 843-му отдельному гвардейскому батальону 7-й гвардейской воздушно-десантной ордена Кутузова дивизии. Первые 4,5 месяца я служил в должности водителя: права получил после учёбы в ДОСААФ ещё в школе, – уточнил Михаил Тихонович. – И что меня «подвело»: мы оформляли путёвки, и зампотеху понравился мой почерк. Вызвал меня майор, у меня командир роты был старший лейтенант, а тут майор! Поговорили, он меня отпустил. А через пару дней вызывает командир роты: «Так, гвардеец Летов, завтра придёте в кабинет такой-то, будете там служить писарем технической части». Говорю: «Не пойду, я уже привык к ребятам, к командиру…» Он посмеялся: «Куда ты денешься?!» Я, конечно, пришёл, но недели две «косил» как мог. Надо было заполнять все документы: путевые листы, отчёты о расходах горючего и других материалов, план на следующий день, а потом это всё подписывать у командира части. Говорил, что не понимаю, не знаю, а потом сдался. За эти две недели мой предшественник передал мне все дела, всё объяснил и ушёл на дембель, а я остался дослуживать свой срок. 1967-й завершился спокойно, как говорится, без происшествий, настал 1968-й. И тут тревога, у меня всегда был собран «тревожный» планшет. И вот среди ночи вызывает меня майор Шифрин, чудесный человек: бывало, поругает и тут же пошутит. Я потом и с его семьёй познакомился. Прихожу к нему, а он доверял мне ключ от сейфа: «Открывай, давай мне красную папку, вскрывай, давай мне накладные на вооружение». Он поехал получать оружие, а я остался ждать его в кабинете. Привёз он машину и прицеп: гранаты, патроны, ну, в общем, не дай Бог! И тут же утром буквально часа в три подняли батальон: старшинам выдали обмундирование, оружие и у каждого из подсумков выбросили противогазы, а вместо них – патроны, гранаты и повезли нас в Паневежис, там был большой военный аэродром. Загрузили в АНы-12, и в них мы прождали команды на взлёт четыре или пять часов. Потом поступил приказ, кроме автоматов, всё оставить. Подвезли палатки, столовую, и мы на территории аэродрома почти месяц жили в полной готовности в любой момент вылететь, куда прикажут. И вот в определённый день часа в три ночи тревога, подъём – в самолёты и через час мы уже взлетели. Разница во времени между Литвой и Чехословакией два часа, так что мы как вылетели в четыре утра, так через два часа также в четыре утра и приземлились. Все были в парашютах: планировалось десантирование, если наша разведка не захватит в Праге аэродром «Рузине» до нашего прибытия, но ребята сработали чётко. Так что самолёты садились и через три минуты уже взлетали. Транспорт, люди практически высыпались и мгновенно освобождали взлётную полосу для следующей партии техники и военнослужащих. Мы тут же взяли аэродром под охрану, выставили караулы – всё, как положено. И стояли там до самого вывода наших войск из Чехословакии. За всё время было два случая, когда нас обстреляли: в первый раз ранило старшину, а второй раз обошёлся без происшествий: наши как двинули, так все и успокоились. А назад мы возвращались уже железной дорогой через Польшу. Удивило, что там нет таких обширных полей, как у нас, а все засеянные площади разделены частыми лесополосами на лоскуточки. Приехали и с железнодорожного вокзала в Каунасе строем проследовали в свою часть. Заняло это минут 40-50. И что врезалось в память: стоит высотный дом, а на одном из балконов старая-старая литовка с поднятой в фашистском приветствии рукой (жаль, что мы патроны сдали!). И в магазинах вынуждали не говорить по-русски: на каком угодно, только не на русском, иначе ничего не продадут: делали вид, что нас попросту не слышат. Я хотел подарки для друзей купить перед дембелем и столкнулся с таким фактом. Друг научил приветствовать на литовском, этого оказалось достаточно, и я купил всё, что хотел».

Но а пока служба продолжалась – учения, прыжки. За прыжок с автоматом полагалась отдельная доплата к денежному содержанию, так что прыгали с радостью.

«В год было положено сделать определённое количество прыжков. Но шеф меня всегда с собой брал, так что я за всё время службы совершил 22 прыжка. Это много для срочника. Прыгать любили все: и повара, и медики. Перед дембелем началось на меня давление: шеф, автотехник батальона и командир части стали настойчиво предлагать остаться на сверхсрочную службу. Давили долго, откладывали мою демобилизацию аж до 1 декабря. И должность, и квартиру обещали, но я упёрся – домой. Кто ж знал, как жизнь дальше сложится?!», - сокрушается мой собеседник.

От судьбы не уйдёшь

Вернулся домой, отдохнул. Отец мне и говорит: «Миш, глянь, сколько твоих хлопцев в части служат! А ты чего?» «Пап, два года козырял-козырял – не хочу!» «Да ты сходи – посмотри». Пришёл, меня больше интересовал автомобильный парк. Зашёл на территорию – и со всех сторон: «Миш, привет!» «Летов, какими судьбами?» Разговорились, и я подал рапорт. Так началась моя сверхсрочная служба. Дали мне неделю испытательного срока. Красил машины, вернувшиеся с целины. После этого получил новенький ЗИЛ-131 бортовой. На нём и работал, но уже как инструктор: учил ребят управлять, содержать и ремонтировать. После армии я был ефрейтором, потом получил младшего сержанта, сержанта. В 1992-м ввели звание прапорщика, и мне присвоили это звание. За всё время сменил ЗИЛ-131»на «Урал», а его уже на МАЗ-537. Конечно, переучивался на каждый из них. Спустя 5 или 7 лет меня избрали секретарём комитета комсомола батальона – это освобождённая должность. Потом вышел возраст, перевыборы, подал заявление и вступил в ряды Коммунистической партии, был назначен старшиной роты, два или три года служил старшиной батальона. Затем ездил на целину заместителем командира взвода: у меня было 12 срочников и 27 гражданских. Перевозили сельхозпродукцию. Отработали уборочную до поздней осени. За это время один раз приезжали в часть за наглядной агитацией. Иду по части, навстречу командир: «Летов, почему нарушаете форму одежды?!» А сам улыбается: меня спустя 9 лет службы в этом звании и при положительной аттестации (характеристика или представление – на гражданке) повысили до старшего прапорщика, так что надо было прикрепить на погоны ещё одну звёздочку. Когда вернулись с целины, вызвал меня командир: «Ну что, Михаил?» Отвечаю: «Я, наверное, дослужу спокойно инструктором: не хочу с личным составом». Так и пересел на МАЗ-537.

Михаила Летова, бесспорно, можно считать счастливчиком. Ему не пришлось бывать в горячих точках.

«У нас как было, – рассказал он, – командир роты раз и навсегда завёл неизменное правило: если поступал приказ направить определённое число военнослужащих тех или иных званий в зону военного конфликта, он собирал всех подходящей категории и бросал жребий. Отслужил я 25 лет, и мне всегда везло, а ребята бывали в Афганистане, Чечне, Мозамбике».

Своя половинка

Михаил Летов нашим земляком стал в начале 90-х, когда сделал предложение коренной жительнице Борисовки – Надежде Матвиенко. Свою семью они создали в 1992 году – в самом начале одного из тяжелейших периодов в истории нашей страны. Но для этой пары он стал началом долгой и счастливой семейной жизни.

Они оба невероятно открытые и гостеприимные люди. Надежда Аллиановна рассказала, как к её родителям постоянно шли люди, так и к ним с Михаилом Тихоновичем сейчас идут и едут и соседи, и родные, и друзья, и одноклассники, так что двери их дома всегда открыты для дорогих гостей, а они рады общению абсолютно со всеми.

«Благодаря школьной подруге я и мужа такого замечательного встретила, – с нежностью глядя на супруга сообщила хранительница очага. – Я всегда знала, что у неё есть дядя – военный. А тут он гостил у племянницы, и они пришли ко мне на Новый год или Рождество. Чувства друг к другу возникли сразу. Я работала, он служил. Переписывались, перезванивались. Поженились в 1992 году и год ездили в гости друг к другу или вместе на отдых, а в Борисовку он переехал, когда вышел в отставку. Он у меня приветливый, заботливый. Из-за моей тяжёлой болезни сейчас многое на его плечах, но он не унывает и не сдаётся. Помогал заботиться и о моих родителях. Всю жизнь увлекается фотографией. Создал архив родственников и друзей с обеих сторон: поздравляет и шлёт всем фотографии, чтобы вызвать добрые воспоминания».

В семье Летовых бережно хранят память о родных – участниках Великой Отечественной войны. На специальном планшете собраны награды отчима отца супруги – Ивана Сергеевича Цекина. А своего родного дедушки она не знает: он погиб на фронте. Но с гордостью рассказала, что его имя есть в списках погибших учеников Борисовской школы №1, в которой он учился, когда она носила имя Сталина. Вместе с супругом они участвовали в шествиях Бессмертного полка с начала их проведения.

Наставник молодёжи

Несколько лет после переезда Михаил Тихонович не мог найти работу: время было такое. Но потом всё же устроился преподавателем-организатором ОБЖ в Борисовский профессиональный лицей №29. В должности наставника молодёжи быстро адаптировался, ведь такая работа была ему не в новинку. Ребятам, возможно, больше пришлось привыкать к порядку, который он требовал, чем ему к роли преподавателя. Но вскоре всё установилось, и студенты благодарили его за привитую дисциплину.

«Готовился к каждому занятию, обновлял информацию, делал презентации. Со временем оформил кабинет. Работа мне нравилась. Группы на моих занятиях мы называли взводами, в каждом были командиры, которые по звонку строили студентов по стойке смирно и докладывали мне об отсутствующих. Сначала не всем это нравилось, но со временем даже отпетые разгильдяи подтянулись. Больше всего студентам нравились военно-полевые сборы», – рассказал Михаил Тихонович.

Самыми важными для себя наградами армейского периода он считает медали «За отличие в воинской службе» и «За 10-15 и 20 лет безупречной службы» трёх степеней. А ценнейшим результатом педагогической деятельности для него стала благодарность Министра образования России, а также взаимное уважение и добрые отношения с коллегами и студентами.