Не боги горшки обжигают. Борисовцы вспомнили мастеров местной керамики

В начале XX века вылепленные руками борисовских мастеров глиняные изделия — примитивная посуда для приготовления пищи на огне, сосуды для воды и зерна — уже продавалась по всей округе. Тонкости и секреты гончарного ремесла передавались от отца к сыну, и были тогда на борисовской земле целые династии, занимавшиеся этим промыслом.

— Именно из добровольного объединения вот таких старейших гончарных династий и возникла в 60-е годы прошлого века Борисовская фабрика художественной керамики, – говорит бывший директор этого предприятия Иван Андриенко.

В беседе с ним речь зашла о старых мастерах, творивших чудеса с помощью гончарного круга да горна для обжига изделий, созданных умелыми руками.

— Я пришёл на фабрику в самом начале её работы, в декабре 1967 года, – продолжал собеседник. – Ещё достраивался цех, специалисты монтировали оборудование, а нас, новичков – Евгению Стрельник, Валентину Кожину, Анастасию Беседину, Владимира Власенко, Владимира Шапошника и меня – начальство отправило в город Орёл на комбинат «Заря» учиться на операторов муфельных печей. Но фабрика уже давала гончарную продукцию ручного производства. Этим занимались старые опытные мастера. Одним из них был Михаил Моргун, которого все звали дядей Мишей.

Он перешёл к нам из райпромкомбината, где в небольшой комнатушке вручную делал кувшины, горшки и прочую кухонную утварь.

Дядя Миша был потомственным гончаром. Его семья издавна занималась этим промыслом. Он тоже с 10 лет, познав все тонкости ремесла, сел за гончарный круг. Это сейчас в ходу такое слово – предприниматели. А тогда, в 30-е годы прошлого века, людей, работавших на себя, называли кустарями. Они не только изготавливали свою продукцию, но и сами, зарабатывая на хлеб, торговали ею на базарах и ярмарках. А когда частный труд сменился общественным, Михаил Иванович стал работать в райпромкомбинате, затем – на фабрике.

— Но согласно планам руководства на фабрике должны были массово изготавливать майоликовые изделия, – перебил я рассказчика, – зачем нужны были гончары? Что они делали?

— Как что? – удивился Андриенко. – В те времена у сельского населения был большой спрос на крынки для молока, кувшины, простенькие горшки для приготовления пищи в русских печах. Да и городские жители часто интересовались такой посудой. Ну а когда майолика на поток пошла, гончары образцы для форм создавали. Вот в этих делах дяде Мише равных не было. Помню, как на фабрику прибыл, окончив училище, художник Юрий Агафонов. Это был высококлассный специалист. Он не только эскизы создавал: умел и на гончарном круге работать, и обжиг был ему знаком. Как‑то сразу они с Моргуном подружились. Бывало, опытом делились, но бывало, и спорили мастера. Юра как‑то нарисовал на стене красивый кувшин, а дядя Миша посмотрел и сказал, что выкрутит вручную из глины точно такой же. Художник не поверил, а гончар подошёл к стене, снял мерку с рисунка и через некоторое время выдал готовое изделие, созданное собственными руками. Причём все размеры были выдержаны с точностью до миллиметра. Вот такой был профессионал!

— Не раз слышал, что каждый старый гончар имел свои секреты в изготовлении инструмента, в приготовлении глины и обжиг по‑своему вёл. Михаил Моргун тоже такой был?

— Он, когда на фабрику перешёл, сам сделал себе гончарный круг, соорудил горн для обжига. Здесь особых секретов не было. А вот глину он заготавливал сам. Брал не всякую, а по каким‑то, одному ему известным, признакам определял её свойства. Вечером уходил за несколько километров туда, где она залегала, копал лопатой, а потом на тележке привозил в свою мастерскую, перемалывал, мял руками, вымешивал, укрывал влажной мешковиной и оставлял до утра. С рассветом, прибыв в мастерскую, присаживался за гончарный круг, бросал на него кусок глины, ногой приводил круг в движение, и под его руками глина превращалась в красивую вазу или кувшин. Но сырая вытяжка, как её называют гончары, – это только часть работы. Чтобы такое изделие долго служило людям, необходим обжиг. И тут тоже свои секреты у мастера были.

Горн для обжига дядя Миша сделал во дворе: выкопал яму, облицевал её кирпичом, а потом почти вровень с поверхностью укрыл сооружение землёй для теплоизоляции. Обжиг вёл дровами, причём только берёзовыми. Бывало, идёшь по двору, а он возится у горна и просит: «Ванько, хоть забор разломай, но дров березовых добудь!». И бежишь искать. Разве можно отказать уважаемому человеку?! Известно, что при обжиге гончарных изделий нужна определенная температура. Дело это серьёзное. Тут на градус ошибёшься – и весь труд насмарку. И мы не раз удивлялись тому, как ведёт обжиг дядя Миша. В сделанном мастером горне не было ни термометра, ни терморегулятора, но он температуру определял на глаз, по цвету огня и работал почти без брака, с выдумкой.

— Это как?

— Пример нужен? Пожалуйста! В процессе приготовления глины некоторые мастера добавляют в неё измельчённые в пыль древесные опилки, чтобы изделия были прочнее. Моргун шёл дальше. При вытягивании кувшина на гончарном круге он делал его трёхслойным. Между двумя глиняными прокладывал тончайший слой опилочной пыли. При обжиге этот слой выгорал, получалась пустота, готовый кувшин приобретал свойства термоса и жидкость, налитая в него, в любую жару оставалась прохладной. Такая посуда была незаменимой при работе в поле и огороде.

— Такой профессионал, наверное, и зарабатывал неплохо?

— Он никогда не старался заработать больше всех. Доведенную норму выработки с поправкой на брак выполнял ежемесячно. Но и тут нужно было знать характер дяди Миши. Я, работая в своё время мастером, закрывал наряды на получение зарплаты. Подойдёшь к Моргуну:

— Дядь Миш, ты тысячу семьсот кувшинов за месяц сделал.

Он вопрос тебе в лоб:

— Норма какая?

— Полторы тысячи

— Вот их и запиши!

— А остальные? Это же поправка на брак, но они хорошие, качественные.

— Мне не надо! Запиши молодым. Они тоже старались.

Честнейший был человек, к людям по‑доброму относился. И его все уважали. Вот такие мастера были в нашей Борисовке.