Пенсионер из Борисовки Иван Бабаев: «Вспоминаю хорошее, тем и живу»

Борисовский пенсионер Иван Бабаев поделился с читателями воспоминаниями о своей жизни. Войну он почти не помнит. Третий год шёл Ивану, когда в его родном селе Стригуны появились чужие солдаты. Потом, когда ему уже почти пять было, их прогнали наши бойцы, а когда Победа пришла – он за школьную парту сел.

«Вот только учёба мне не очень давалась, – вспоминает Иван Бабаев, – да и строгости учительские не по мне были. Так и тянуло какую‑нибудь шалость совершить на уроке. А ещё, бывало, просто сбегал с занятий и шёл в поле, где старался хоть чем‑то помочь взрослым. Доставалось мне, конечно, и от учителей, и от домашних, но шесть классов всё‑таки окончил».

Труд ему был в радость. Да и трудодни, заработанные в колхозе, не лишними были в семье, особенно в голодные послевоенные годы. И как только начинались каникулы, Ваня Бабаев всеми правдами и неправдами шёл работать в колхоз. В уборочную страду и хлеб убирал, и на току зерно сушить помогал, и солому скирдовал. А самым его любимым занятием было возить с поля на волах, запряжённых в большую телегу, снопы. Эти крупные, спокойные животные в 30–40-х годах прошлого века использовались как тягло на сельхозработах.

«Я росточка маленького был, – рассказывал собеседник, – а волы громадные, неторопливые, но, самое главное, послушные. Запрягать их было легче, чем лошадей, и управлять проще. Сколько же им бедным доставалось тогда! На них и землю пахали, они и на перевозках различных грузов использовались. Вспоминаю сейчас те годы, и мне кажется, что именно волы и помогли России выдержать то трудное время».

Служба ратная

Так и трудился Иван Бабаев в колхозе, пока не пришла пора идти на службу в армию. Повестку получил неожиданно. Поздно вечером сидели с невестой Тоней на лавочке у двора. А по улице шли какие‑то парни и вели разговор о том, что в сельсовет повестки принесли, и утром призывникам уже нужно быть в военкомате в Борисовке. И фамилии называли. Среди них Иван свою услышал. В срочном порядке домой заспешил, а невесте задание дал – пробежать по селу и друзей, знакомых на проводы собрать. Дома новость сообщил, там переполох целый. Кто за спиртным отправился, кто у печи засуетился. А утром всем селом провожали будущих солдат. Председатель сельсовета Александр Лошак речь держал, односельчане служить хорошо завещали, подарки вручали.

«Что я тогда о службе армейской знал? – говорил Бабабев. – Разве что ведал о ней по фильму «Солдат Иван Бровкин». Ой, какой трудной мне казалась тогда служба в пехоте. Хотел в танковые войска попасть, думал, там полегче будет. Всё‑таки техника есть техника, на ней ехать – не по болотам ползать, не в промёрзшем окопе сидеть».

Так вроде и получилось, мечта сбылась. Попал в танковую часть, которая была в составе группы советских войск в Германии. Правда, в танке ездить не пришлось. Солдата, после того как прошёл курс молодого бойца и принял присягу, определили в караульную роту, которая охраняла один из военных объектов.

«Служба была, – рассказывал собеседник, – похлеще чем в пехоте. Через день автомат на ремень, подсумок с магазинами на пояс – и на пост, охранять технику, склады боепитания и другое имущество. Да и страна чужая – всякое могло быть. Случались тогда и нападения на часовых, и листовки антисоветские через забор перебрасывали. Поэтому приходилось проявлять особую бдительность и днём и ночью. А ещё лесные животные донимали. Иногда, услышав ночью шорох в кустах, кроликам, а их в Германии великое множество в лесах, кричал: «Стой! Кто идёт?», и ёжиков арестовывал».

Слушая про кроликов и ёжиков, я невольно улыбнулся.

«Да, тебе смешно, – заметил он , – а я вот однажды ночью на посту стоял, вдруг слышу: забор трещит. Ну, думаю, диверсанты лезут. Автомат с предохранителя снял, затвор передёрнул, подсумок расстегнул, а у самого мороз по коже. Окликнул нарушителя, как по уставу положено, кнопку тревожную нажал, а забор всё сильнее трещит. Я уже стрелять хотел, как вдруг заметил у забора две тёмных точки. Подошёл тихонько, гляжу и глазам не верю: ёж с ежихой притаились. Здоровенные такие. Видно, на прогулку вышли, да забор им путь преградил. Вот они и тёрлись о доски своими иголками. Тут по тревожному звонку весь караул на мой пост прибежал. Зверьков в пилотки и «под арест». Несколько дней эта пара в нашей казарме жила, солдат развлекала, а потом, отъевшись, сбежала».

Он был отличником боевой и политической подготовки, и на втором году службы в 1960-м командование поощрило рядового Бабаева краткосрочным отпуском на родину. В Стригунах его ждали не только в семье. Ждала и невеста Тоня. Встреча была радостной, но время побывки пролетело незаметно. В конце отпуска Иван сделал ей предложение, и они расписались. На свадьбу времени не оставалось, решили сыграть её по возращении молодого мужа из армии. Так он и уехал. Срок армейской службы тогда три года был. Дело уже шло к демобилизации, но пришлось солдату ещё задержаться на полгода. Слишком уж сложной была тогда обстановка в Германской Демократической Республике.

Выбор профессии

Домой Иван вернулся в 1962 году. Жена его дождалась. Как и намечали, сыграли шумную, весёлую деревенскую свадьбу, и уволенному в запас воину настало время искать работу на гражданке. Профессии стоящей у него не было, но как‑то раз, будучи в Борисовке, встретил знакомых ребят. Поинтересовался, куда они направляются. Те ответили, что идут на занятия в школу механизации, где учатся на шофёров. Пошёл с ними, надеясь поступить на курсы водителей, но в дирекции сказали: «Набор уже окончен, приходи через три месяца».

«Не стал я ждать, – делился Иван Бабаев, – поехал в Грайворон и успел подать заявление. Отучившись, получил удостоверение водителя автомобиля, профессию тракториста-машиниста широкого профиля и стал работать на бензовозе в Борисовской Сельхозтехнике, доставляя в колхозы бензин, керосин и солярку. Может, так и остался бы трудиться в этой организации, если бы не встретил однажды знакомого, работавшего в райбольнице. Разговорились, и он предложил мне перейти к ним шофёром на грузовую машину. А я подумал: что теряю? Зарплата такая же, дом рядом – в Борисовку тогда уже с семьёй переехал. И согласился».

Водитель скорой помощи

На грузовике Иван Бабаев проработал недолго. Вскоре, как высококлассный водитель, он пересел за руль скорой помощи. Человек по характеру весёлый, находчивый, умеющий поддержать разговор с коллегами и больными, всегда готовый помочь бригаде медработников, с которой выезжал на вызовы, он быстро завоевал себе авторитет в коллективе. Его уважали и опытные врачи, и молоденькие медсёстры.

«Всякое было, – вспоминал мой собеседник, – ездить приходилось по всему району. Дорог с твёрдым покрытием тогда почти не было, добраться в дальние сёла, особенно в непогоду, было великой проблемой. Приходилось рисковать, что‑то придумывать, чтобы прибыть вовремя к больному. Иногда дорога напоминала болото, и казалось, что моя «таблетка», словно корабль, плывёт по воде, но делать нечего, надо ехать. Бывало, застревали в грязи на полпути. И тогда брали фельдшерский саквояж и вместе с медработником пешком добирались к захворавшему. А иногда, когда в машине находился тяжёлый больной, приходилось нестись по дороге с высокой скоростью, нарушая все правила и не обращая внимания на жезлы инспекторов ГАИ. Кто‑то из них, догнав потом у ворот больницы и увидев, как выгружают пострадавшего, входил в моё положение, а кто‑то проявлял принципиальность. Но обиды на них не было. У них была своя работа, у меня – своя».

Агитатор

От тех, кто работал тогда с Бабаевым, приходилось слышать о его агитаторских способностях. Он, будучи Почётным донором, и на сдачу крови мог людей сагитировать, и строптивого больного уговорить, и ребёнка, расплакавшегося при виде врача в белом халате, успокоить.

«А чего здесь сложного? – удивлялся он. – Бывало, приедем в село по забору крови, народ в клубе соберётся, медсестра молоденькая лекцию о пользе донорства читает, а никто и ухом не ведёт, все смеются. Она выбегает в слезах. Ну как не помочь ей! Иду в клуб, а там в зале водители, механизаторы – здоровые мужики. «Что ж вы, — говорю им, — девчонку обидели? Она к вам не на танцы, а по делу приехала. Вы свои планы выполняете, она — свои. Сегодня кого‑то ваша донорская кровь спасёт, а завтра, не дай Бог, она кому‑то из вас понадобится, а её в запасе не будет, потому что вот такие другие краснощёкие струсили. Что тогда? Хотите, вместе сдадим, мне это не впервые. И, как видите, живой». Смотрю, засмущались, потихоньку потянулись в кабинет, где доноров встречать приготовились. Вот так и работал. Вообще я не знаю, как можно жить без доброго отношения к людям. Может, тяжёлое военное и послевоенное детство меня научило, но я не только к человеку, а даже к животному не могу относиться со злом. Да, на моём пути встречались разные люди, но я и сейчас стараюсь вспоминать только хорошее. Этим, наверное, и живу».

Домашний «колхоз»

82-й год пошёл Ивану Бабаеву. За его плечами 56 лет трудового стажа, из которых почти 30 — работа на скорой помощи. Он давно уже на заслуженном отдыхе, но старается выглядеть бодро, и это ему удаётся. Прекрасный собеседник, он в курсе всего, что происходит в стране, в районе, управляется с домашним хозяйством, а в ходьбе даст фору молодым. Было время, когда в свободное от работы время за день до полусотни километров пешком проходил. Это у него прогулкой называлось. Сейчас немножко утихомирился, но путешествия по окрестностям посёлка не бросает. И ещё одно занятие себе нашёл. Кто проходит или проезжает возле дома, где он живёт, удивляется: перед двором, рядом с тротуаром, крутятся лопасти ветряных мельниц, тянут повозку лошади, рядом с ними волы и коровы, а на заборе трещит пропеллером самолёт. Все эти, как их теперь называют, малые архитектурные формы сделаны руками хозяина.

«Пусть люди помнят, – говорил он, – о колхозах, о той жизни, которую прожило наше поколение, построившее великую страну, уничтоженную неумными политиками».