Он честно службу нёс на благо. Подполковник Посох пользовался авторитетом

По официальным данным, только в Российской Федерации было загрязнено радионуклидами более 59 тыс. кв км территории, а воздействию радиации в России, Белоруссии и на Украине подверглось не менее 8,4 млн человек. Радиоактивное облако разносило радионуклиды и над некоторыми странами Европы. Ликвидацией последствий аварии на атомной электростанции занимались несколько союзных министерств и ведомств. Официальные данные говорят о том, что было привлечено 600 тыс. человек, позже которых назовут ликвидаторами. Авария в Чернобыле не была единичным случаем на ядерных объектах. Каждый из них имел причины и по-своему развеивал миф о «мирном атоме». Как и в любой сложной или критической ситуации всегда есть место для подвига, за которым стоят конкретные имена и фамилии. И неважно, в каком человек чине, звании, должности. Главное то, что двигало человека на подвиг. По большому счёту это жертвенность. Ради других. Ради всех нас.

Аркадий Владимирович Посох был связан с чернобыльскими событиями не случайно, а направлен к месту катастрофы Министерством обороны как военный медик.

Аркадий Владимирович уроженец посёлка Ракитное. Семья, в которой он родился и вырос, переехала в Борисовку. После окончания школы в 1961 году поступил в Воронежский медицинский институт. После получения диплома ему предложили остаться на одной из кафедр, но жизнь распорядилась по-своему. Десять самых молодых выпускников медвуза, едва примерив погоны лейтенанта медицинской службы, были призваны на военную службу. Армии он отдал все лучшие годы своей жизни. Начинал в Забайкалье, продолжил в Николаевской области, потом был направлен в Чехословакию, затем снова Украина, а потом Сахалин. Шесть лет – служба на Урале.

«Последние годы службы у меня были связаны с Екатеринбургом, откуда я был направлен в Чернобыль, - вспоминал Аркадий Владимирович. – Некоторое время, после увольнения, жил в Карелии, а потом и вовсе вернулся в родные места, где до сегодняшнего дня живу в родительском доме. Я проехал почти полсвета, побывал в разных местах, многое видел. Но вот пришёл однажды к выводу, что лучше и красивее, чем борисовская земля, нигде нет. В красивейших местах довелось мне служить, но лучшего я так ничего и не увидел».

В Свердловске майор Посох служил в Уральском окружном санитарном эпидемиологическом отряде. Занимал должность начальника токсикорадиологической лаборатории. Этого было достаточно для того, чтобы его как военного специалиста в области радиологии направить к месту катастрофы на атомной станции в Чернобыле. У военных в то время было строго с маршрутом следования. С чемоданчиком в руках, по маршруту Свердловск – Киев – Белая Церковь, а дальше, после распределения, прямиком в Чернобыль.

«Многое меня поразило, когда я прибыл по назначению к месту катастрофы, – рассказывал собеседник. – Вроде бы дома как дома, хвойный лес, только рыжий. А вот когда попадаешь в саму зону, сразу чувствуешь, что что-то не так. Что-то давит на тебя. Начинает болеть голова, в горле першение, зубы буквально гудят, будто во рту кислая оскомина. И такое ощущение испытываешь до тех пор, пока зону не покинешь. Смысл моей работы на месте катастрофы – защита работающих в ней от переоблучения. Ранним утром работа начиналась с того, что я выезжал на участки и производил замеры. Только после моих заключений отдавался приказ о проведении тех или иных работ на каждом конкретном участке. В зоне был ежедневно с утра и до позднего вечера. Одеты были в стройбатовскую форму и всё. Службу нёс не из-за приказа, а чётко понимал, что есть такое слово надо. Я давал присягу, как я могу отказаться? Да и если не я, то вместо меня работу будет выполнять кто-то другой. А я чем лучше другого? По каждому подразделению, каждому человеку вёлся журнал облучения. Был контроль. Если доза была на грани критической, следовало неминуемое отстранение от выполнения работ, то есть от поездки в саму зону. Те, у кого доза приближалась к критической, использовались на других работах. Люди в зоне в основном занимались дезактивацией. Участки, где она проводилась, были в разных местах. Естественно, возле самого блока радиоактивный фон был повышен. Не знаю, является это до сегодняшнего дня секретом или нет, но любой, кто хоть мало-мальски в этом разбирается, понимает, что к чему. Мне пришлось работать в Припяти, рядом со станцией: в самом «рыжем» лесу, который встретил первую волну радиации. Кстати, его пилили и закапывали древесину в могильники. То же самое делали и с землёй, снятой вокруг станции. В несколько областей России дошли лишь, так сказать, отголоски катастрофы. Основное всё было в районе самой станции. В самом начале у меня были неприятные ощущения, но со временем привык и втянулся. На месте катастрофы я был три с половиной месяца. Ни одного выходного, ни праздника. Все дни на службе. Данные замеров нужны были в штабе группы ежесуточно. Кроме этого осуществлял проверки продуктов питания для личного состава подразделений. И на это тоже требовалось время. Иной раз такие проверки заканчивались далеко за полночь».

Когда майор Посох находился в Чернобыле, ему было присвоено звание подполковника. Среди тех, кто контролировал радиоактивную ситуацию в зоне отчуждения, Аркадий Владимирович пользовался громадным авторитетом. В той или иной непростой ситуации, решении важных вопросов его мнение было всегда весомым. Некоторые из радиологов полков говорили: Это же сам Посох сказал!

«Так называемый мирный атом опасен для жизни и здоровья человека, – продолжал он разговор. – Высокие дозы облучения я имею в виду. Если в малых дозах он помощник человеку, взять ту же медицину. Но когда он выходит из-под контроля – беда неминуема. Время командировки в Чернобыль для меня прошло не бесследно. По нескольким позициям моё здоровье, если мягко говорить, желает лучшего. Это результат того, что, будучи в командировке, я о нём не слишком заботился, а на дозы облучения чаще всего закрывал глаза. Нехорошо это, но я тогда поступал более чем правильно. От меня зависели жизнь и здоровье тысяч людей. Что поделаешь, иной раз приходится жертвовать собой ради других. Но я ни о чём не жалею. Более того, поводом для гордости является то, что я на своей службе, в том числе и в чернобыльской командировке, принёс много пользы. Не дал тысячам заболеть, тысячам переоблучиться. Мало этого?».